станет понятной, если вспомнить, что вскоре после проведения ядерных испытаний Наваз Шариф наконец принял отставку своего министра иностранных дел Гохар Айюб-хана (сына известного военного правителя Пакистана генерала Айюб-хана), прошение о чем он подал еще осенью 1997 года. Гохар всегда был известен своими антииндийскими настроениями и был сторонником жестких решений, в чем во многом был солидарен с Караматом.
Теперь, когда Пакистан ко всему прочему испытывает всевозрастающее внешнее давление, главным образом со стороны США, направленное на то, чтобы он подписал Договор о запрещении ядерных испытаний в обмен на отмену санкций и возобновление экономической помощи, настал тот момент, когда уже нельзя терпеть в своем высшем окружении таких лиц с крайними взглядами, которые наносят ущерб национальным интересам страны. Так что пакистанский премьер-министр проявил определенную мудрость и политическую изворотливость, пойдя на два беспрецедентных шага: принятие отставки Джахангира Карамата и представление в парламент законопроекта о переводе национального судопроизводства на законы шариата. Во-первых, он таким образом убирает из числа руководства твердолобых экстремистов, чем дал понять Западу, что подпишет Договор о запрещении ядерных испытаний без помех. И, во-вторых, устанавливал внутри страны жесткую систему правления, которой под страхом наказания по жестким законам ислама должны подчиняться все без исключения, что, как заявляют власти, будет способствовать экономической и политической стабилизации. Попутно будет решена и проблема оппозиции внутри страны. Однако, несмотря на это, пока совершенно не ясно, позволят ли принимаемые им меры вывести страну из нынешнего труднейшего положения.
Иран – западный сосед Афганистана
В первой декаде октября 1998 года близ ирано-афганской границы между подразделениями Корпуса «стражей исламской революции» Ирана и отрядами движения Талибан развернулись боевые действия. Вооруженное столкновение произошло близ пограничного населенного пункта Салех Абад иранской провинции Хорасан. На рассвете талибы открыли прицельный огонь из автоматического оружия по позициям корпуса, затем с афганской территории последовал массированный обстрел из тяжелых видов вооружений. По данным иранского радио, «стражи» дали достойный отпор провокаторам. Однако официальный представитель талибов опроверг причастность движения к провокации.
Этот инцидент заставил вновь заговорить о вероятности вооруженного конфликта между Ираном и афганским движением Талибан. Между тем действия талибов вызывают просто недоумение, а провокации на границе трудно найти какое-либо объяснение. Действительно, ведь в распоряжении афганского движения находятся примерно 25 тысяч боевиков, у которых немало проблем внутри Афганистана в их изнурительном противоборстве с силами Северного альянса. В случае вооруженного конфликта с Тегераном талибам будет противостоять более чем 270-тысячная группировка иранских вооруженных сил.
В настоящее время Иран сосредоточил близ границы с Афганистаном 9 дивизий регулярной армии и элитные подразделения корпуса «стражей». Дислоцированные в восточных районах страны общевойсковые соединения укомплектованы в соответствии с условиями военного времени. Они приведены в состояние повышенной боеготовности, оснащены всем необходимым для ведения наступательных действий, вплоть до полевых лазаретов и передвижных пунктов питания.
Напряженность вдоль ирано-афганской границы возникла после убийства талибами в городе Мазар-и-Шериф девяти иранских дипломатов и корреспондента информационного агентства ИРНА. Пик кризиса пришелся тогда, когда руководство движения Талибан признало этот факт, а затем на момент, когда в Тегеран были доставлены семь цинковых гробов. Останки сопровождала делегация Международного комитета Красного Креста, которой так и не удалось отыскать в Мазар-и-Шерифе тела еще двух расстрелянных талибами дипломатов. Церемония прощания с погибшими, состоявшаяся на кладбище Бехеште Захра близ иранской столицы, до предела накалила страсти в Иране. Даже голоса, которые ранее призывали к осмотрительности и осторожности, стали требовать мести и проведения карательной операции против талибов.
Однако постепенно буря праведного гнева улеглась. Не могли угомониться лишь армейские чины, которые не скупились на воинственные высказывания, обещали «молниеносную» и при этом обязательно «победоносную» кампанию. Остальные же, памятуя о десятилетнем печальном опыте пребывания в Афганистане Советской Армии, объективно взвешивали все «за» и «против». Для иранской экономики, переживающей далеко не лучшие времена в связи с падением мировых цен на нефть, война могла стать непосильным бременем.
Трагедия в Мазар-и-Шерифе склонила на сторону Ирана симпатии всего мирового сообщества. Даже извечные враги Исламской Республики Иран – Соединенные Штаты – осудили преступную акцию талибов. Утихли ранее звучавшие обвинения Тегерана в нарушении прав человека и поддержке международного терроризма. Сейчас никто не может отрицать, что Иран сам стал жертвой экстремизма. Но ситуация могла измениться в корне, стоило только иранским солдатам перейти государственный рубеж. Все это прекрасно понимали в Тегеране, и, возможно, именно поэтому приказ о начале боевых действий так и не был отдан.
Министр иностранных дел Ирана Камапь Харрази, выступая тогда в Тегеране перед журналистами, ни словом не обмолвился о силовом решении конфликта с талибами. Напротив, он призвал к активизации усилий международных организаций и стран региона по мирному урегулированию кризиса в Афганистане. Вместе с тем глава иранского МИД выдвинул ряд вполне правомерных требований. «Мы настаиваем на немедленном освобождении иранских граждан, удерживаемых талибами, выдаче останков погибших в Афганистане иранских дипломатов, которые пока еще не были переданы нам, а также суровом наказании лиц, виновных в гибели сотрудников иранского консульства в Мазар-и-Шерифе и корреспондента Иранского информационного агентства», – заявил Харрази.
Однако после инцидента в Салехабаде, находящегося на территории Ирана, ситуация приобрела несколько иной оборот, поскольку здесь речь уже шла о вторжении талибов на чужую территорию, квалифицируемом международным правом как факт военной агрессии. У иранской стороны теперь есть все основания перейти от слов к решительным действиям. Фактически, талибы первыми открыли огонь, и в этих условиях Иран имеет полное право защищать свою территорию и предпринять ответные шаги.
Достаточно оптимистично выглядел в Тегеране специальный представитель Генсека ООН по Афганистану Лахдар Брахими, завершивший в середине октября 1998 года визит в Иран. Перед отъездом в Пакистан он с удовлетворением отметил разумность и сдержанность иранской позиции по отношению к талибам. Как было подчеркнуто на итоговой пресс-конференции, Тегеран считает приоритетными дипломатические усилия и переговорный процесс. «Военная операция – это лишь крайний вариант, возможный только в случае провокации со стороны талибов», – сказал Брахими.
Анализируя заведомо проигрышное поведение талибов в одновременной вооруженной борьбе на два фронта (на Западе против 270-тысячной иранской армии, а на Севере – против объединенных сил генералов Дустума и Масуда), с определенной степенью вероятности можно предположить, что американо-пакистанский секретный план по использованию Талибана для втягивания в крупномасштабные военные действия Ирана (и потенциально объединенных сил СНГ с участием России) провалился.
Исламский фундаментализм и священный Джихад
Исламский фундаментализм
За последние годы западные средства массовой информации обрушили на обывателя потоки хлестких лозунгов-предупреждений о страшной угрозе, нависшей над человечеством. Имя этой чудовищной опасности – исламский
